Говорят, что Преображение - одно из самых таинственных и непонятных мест в Евангелие. Мне вот кажется наоборот - преображение Христа на Фаворе настолько просто, понятно, само собой разумеется и очевидно, что действительно - непонятно. Сознание не может его охватить.
Противоположности схлопываются: самое простое, самое ясное, ясное, как солнце, как ослепительная белизна, становится таинственным и непонятным именно потому, что среднестатистический человек не в состоянии воспринять событие такой простоты и цельности. Фаворский свет, как и "Аз есмь" - свидетельство Божественности Христа. Бытие Божие просто - Он просто есть, Он тот, кто Он есть.
Нет таинственности, нет лабиринтов, нет иерархии, иными словами - никакой эзотерики и семи покрывал тайн. Все просто - Бог есть, и источник жизни - в Нем. Преображение - прорыв из мары здешнего бытия - в подлинную и безусловную реальность. Ту, которая не искалечена грехом, в которой нет дыр зла и провалов небытия. Вот здесь и отсюда берет исток всяческое бытие.
По-моему, проще было бы встать лицом к лицу с Большим взрывом.
Принять это - все равно, что заглотить воздуха больше объема легких. Невозможно так же, как невозможно прямо смотреть на солнце - в глазах чернеет. Раздробленная грехом душа не в состоянии воспринять Бога лицом к лицу. А раздробленный язык не в состоянии этого описать. Свет Преображения нельзя по-хомячьи запихать в норку сознания. Ему можно только всецело предстоять.
Ведь, если так разобраться, на Фаворе преображается, строго говоря, не Христос. Божественная энергия нетварного света и так всегда с Ним. Преображаются, скорее, ученики, на какие-то секунды получившие способность узреть этот свет, прикоснуться к истоку бытия. Это - откровение их глазам, сердцам и душам, но и они, избранные, того не вмещают - пугаются, ляпают глупости про кущи и не могут вместить увиденного.
У Иоанна в Евангелии, единственного евангелиста-свидетеля, нет описания Преображения. Есть разные толкования, почему он промолчал, хотя заповедь о молчании была - только до Воскресения. Мне так сдается, что разница Иоанна и синоптиков в том, что синоптики описывали происходящее, а мистик Иоанн доносил глубину переживания - и слов для Преображения ему просто не подобралось. Наверное, он тоже досадовал на плоский и грубый язык, не позволяющий передать цельности и всецелости увиденного. Как я его понимаю.
Journal information